Посвящается блаженной памяти Митр. Антония (Храповицкого)

Предисловие.

Предлагаемые беседы представляют собою опыт изложения истин православной веры для оглашаемых. Казалось бы, в этом жанре написано уже очень много, притом авторами высокой духовной жизни. Может ли прозвучать здесь еще какое-то новое содержательное слово?

Вера Православной Церкви изначально едина и не допускает никакого пересмотра. Но осмысление ее, научение ей у разных людей следует разными путями. Порядок преподавания вероучения, глубина и широта охвата темы могут быть очень разными и зависят как от говорящего, так и от слушающего. По этой причине огласительные беседы в Церкви постоянно пересказываются и пишутся заново; вероятно, так будет продолжаться и впредь. Каждый такой опыт будет иметь свои преимущества и недостатки, найдет своих слушателей и встретит в свой адрес критику. Подобно тому в Церкви постоянно рождается, живет и забывается (а иногда не забывается!) вообще всякая проповедь.

Наиболее глубоко из современных российских авторов к теме катехизации подошел о. Георгий Кочетков. Его опыт катехизации своеобразен, воспринимается неоднозначно, и кому-то не подойдет. Думается, и иные подходы имеют право быть выслушанными.

В предлагаемой работе нам прежде всего хотелось обратить внимание читателя на подготовленность души к восприятию вероучительных истин. Научить правой вере и вложить в ум правильную богословскую систему – это два существенно разных дела. Наша задача – добиться первого, а не второго (что прекрасно сделано уже задолго до нас). Правая вера, в отличие от любой системы знания, основывается на собственном внутреннем опыте верующего. Выдающийся наш мыслитель И. Ильин называл его религиозным актом и отстаивал его необходимость. Кризис веры он видел в утрате или искажении христианского религиозного акта, а путь к духовному возрождению в его очищении и восполнении. О том же писали профессор М. Новоселов, впоследствии ставший тайным епископом и пострадавший за веру в годы гонений, а также другие наши пастыри и мыслители недавнего прошлого, сумевшие понять и разъяснить простую истину: правое содержание веры можно усвоить и хранить только правильным религиозным актом. И ему тоже нужно учить по ходу обучения основным катехизическим истинам веры. Учить не только тому, во что нужно веровать, но и тому, как это делать, чтобы всякое положение христианской веры прошло через собственный внутренний опыт верующего. К нему-то мы здесь и обращаемся. В этом особенность данного труда, ради которой и задумывалась вся книга.

Традиционную диалоговую форму катехизиса мы сохраняем. Но нужно помнить, что этот диалог не вполне реальный. Ибо в нем отвечающий на вопросы учитель всякий раз добивается согласия с собою. В реальной жизни так не бывает. Разговор может прерваться в ряде узловых пунктов, и даже не возобновиться потом. Не следует думать, будто в нашей книге христианин убедил оглашенного несколько раз подряд по ходу диалога. Нет, верующий лишь ставит ищущего веры перед необходимостью получения собственного опыта веры, и лишь на основании последнего продолжает изложение. Соответственно, если такого опыта не было, то дальнейший разговор представляется затруднительным.

По нашему глубокому убеждению только таким способом и можно научить человека вере, только с опорой на его собственное духовное восприятие важнейших положений христианства. Эта наша уверенность возросла в ходе долговременной устной и печатной полемики по догмату Искупления, по праву считающегося сердцем христианства. Самая мысль написания такой книги возникла в ходе этой полемики.

Отсюда понятно и посвящение этого малого труда памяти блаженнейшего Антония (Храповицкого), Митрополита Киевского и Галицкого, которого автор считает своим учителем и наставником в вере. Учителем не столько в смысле преподавания определенной доктрины, сколько в смысле усвоения любого вероучительного положения через внутренний опыт. Нам не хотелось подробно пересказывать все его богословские мысли (они доступны желающим и в оригинале), но хотелось бы самим научиться у него постигать твердое основание того учения, в котором был наставлен (Лк. 1, 4).

И наконец, отметим, что предлагаемое сочинение не претендует на полноту изложения. Это не учебник догматики, а первоначальное наставление в вере, цель которого только дать общее представление о христианском вероучении и о взаимной смысловой связи догматов веры между собою.

Глава 1. О бытии Бога и Его Откровении.

Вопрос. Последнее время мне все чаще приходится задумываться о Боге. Размышления над самыми разными сторонами человеческого знания подводят меня к одной и той же мысли. История и политика, литература и эстетика в каких-то глубинных основах своих должны иметь религиозную опору. Но, пожалуй, больше всего эта опора требуется естественным наукам. Читая сочинения по научной апологетике, я прихожу к выводу о необходимости бытия Творца. Даже самому странно: может ли наука быть первой наставницей в религии?

Ответ. Может и даже должна быть таковою. В религии все должно начинаться с убеждения в подлинности существования Бога, а не с понимания полезности религиозных учений для личного и общественного благополучия. Без этого убеждения в религиозную область лучше не входить. Действительно, мир не мог бы достигнуть своего нынешнего состояния сам собою, без особого вмешательства некоторой внешней упорядочивающей силы. Во Вселенной существует порядок и целесообразность, в противном случае в ней не появилась бы жизнь и разум, который смог бы наблюдать эту Вселенную и оценивать степень порядка в ней. Это организующее материю начало, эта мировая целесообразность издавна приводят человека к мысли о Создателе мира, о Божестве.

В. Единственное, о чем наука не в силах рассудить, где это Божественное начало? Не соприсуще ли оно самой природе? Не является ли материя сама по себе носительницей разумности? Нет ли в ней самой творческого начала, которое мы просто не в силах увидеть, понять и оценить? Некоторые опыты в квантовой механике заставили физиков в свое время ввести понятие даже о свободе воли у электрона.

О. О свободе воли у электрона трудно говорить, пока он сам не отчитается в своих поступках, почему он повел себя так, а не иначе. Если мы не можем заранее предсказать его поведение, если он не водится нашим разумом, то это еще не значит, что он водится разумом собственным. Над нами и над ним может существовать иной Разум. Впрочем, согласимся, что наука вряд ли способна указать нам, что является упорядочивающим началом в природе, где ее Архитектор: в ней самой или вне ее. Это вопрос веры, научное свидетельство здесь может быть лишь косвенным. И заключается это косвенное свидетельство в следующем.

Во всей природе заметно сильное стремление к потере порядка, к хаосу. Природа в целом не стремится себя упорядочить. Любая направленная энергия преобразуется полностью в беспорядочную - тепловую, а обратный процесс невозможен. Природная среда загрязняется, а очиститься сама не в силах. Для поддержания порядка где бы то ни было, в природе или даже в обществе, требуется приложение внешнего направленного воздействия. Все это заставляет усомниться в том, что в самой природе есть организующее начало. Архитектор Вселенной должен стоять вне ее.

В. И все же это не доказательство; быть может, мы просто не знаем некоторых иных закономерностей в природе.

О. Повторяю, это действительно вопрос веры, а приведенное свидетельство нельзя признать решающим доказательством. Так из всех людей, задумавшихся о Божественном начале и его связи с природой, сразу выделяются пантеисты, полагающие, что природа действительно развивает сама себя, и что Божество растворено в ней самой. По сути дела на место Божества у них ставится сама природа. Это не слишком далеко уводит нас и от материализма, который (кроме самых грубых своих версий) склонен видеть в самой материи творческое стремление - чудесное, неизвестно откуда берущееся и ненаблюдаемое в прямом опыте. Мы же, христиане, исповедуем Бога-Творца, отделенного от природы (трансцендентного), Который, не будучи Сам создан или рожден, сотворил весь этот мир.

В. Не успев отойти от материализма, мы сразу же сталкиваемся с разделением среди верующих. Видимо, дальше этих разделений станет еще больше. Как же могло получиться, что Бог Един, а верят в Него все по-разному? Может быть, эти различия не имеют особого значения? А если разница важна, то как же ориентироваться, кто прав?

О. Первая и самая грубая ошибка в религиозной жизни - это мнение, что поскольку Бог не зависит от нашего представления о Нем, то нет и существенной разницы в том, как Ему покланяться. В таком распространенном заключении нет логики, но главное - нет правды. На самом деле наши религиозные понятия определяют и наши действия, целью которых в любой религии является установление связи с Божеством. (Само слово "религия" означает связь). Неправильное понятие о Боге неизбежно приведет нас к таким религиозным чувствам и действиям, которые не позволят установить искомую связь. А поскольку Бог Един, то Он не может соответствовать сразу всем, взаимно исключающим друг друга, представлениям о Нем. Из этих представлений может быть верным не более, чем одно, которое только и может помочь нам установить связь с Божеством. Неверные же понятия о Боге нас к Нему не приведут.

В. Так как же ориентироваться, какие понятия о Боге считать верными?

О. Вопросы веры недоступны человеческому разуму и научному знанию. Только что мы с вами начали в этом убеждаться на опыте. О том, кто Он есть, Бог может поведать только Сам. Эти сведения именуются Божественным Откровением. Людям, способным к прямому восприятию такого Откровения, пророкам и апостолам, Бог открыл о Себе то, что нужно знать и что возможно принять всякому человеку. Будучи записаны человеческим языком эти откровения и составляют Священное Писание или Библию. Итак, ничего нового, несогласного с Откровением, в нашей вере содержаться не может. В учении о вере не бывает и не может быть "открытий", тем более "богословских революций" - бывают лишь ереси и лжеучения под такими вывесками.

Вместе с тем, само постижение Божественного учения каждым отдельным верующим человеком - это целая цепь открытий, но его личных открытий, это постоянно раскрывающееся личное откровение, вводящее услышанные вероисповедные истины в самую глубину сердца. Если человек не пережил сам обращения к Богу, ему бесполезно толковать о догматах. Единую и общую для всех веру Церкви каждый человек обретает отдельно - с Божией помощью, разумеется. С этой точки зрения усвоение истин веры представляет собою жизненный творческий процесс.

В. В различных религиях существуют свои священные книги. Как мы познаем истинность Библии? Только ли это дело нашей веры или есть какие-то объективные свидетельства в пользу истинности Библии?

О. Главное свидетельство истинности христианской веры дает именно внутренний опыт верующего. Но есть и особые уникальные черты, присущие христианскому Откровению. Они ставят христианство в совершенно особое положение среди прочих религий, чем косвенно свидетельствуют о его исключительной истинности. Мы убедимся в этом далее на множестве конкретных примеров. А пока не станем углубляться.

В. Возвращаясь к вопросу об Устроителе Вселенной, мы видим, что Божество, растворенное в природе, не может дать человеку иного откровения, кроме как от самой природы.

О. Да, для пантеистов нет откровения, есть лишь различные вероучительные, даже скорее, философские системы.

В. Так, может быть, книга природы и есть общее откровение для всех и не нужно вообще искать иного?

О. Эта книга природы не откроет нам ничего, относящегося к нашей душевной природе, она мало что может сказать нашему сердцу. Она объективна и бездушна, как снежная королева. Безличному божеству мы не нужны. Ему незачем молиться, прославлять его или каяться перед ним. Такое божество не могло бы создать или породить человеческого сердца с его чувствами и привязанностями. Ведь причина не может быть меньше следствия. Чего совсем не было в причине, того не может возникнуть и в ее следствии. Самое большее, что безличное божество могло бы вложить человеку, это инстинкт самосохранения, перерастающий в разумный эгоизм. Люди такого направления, исходя из своего духовного опыта, как раз и выбирают обычно пантеизм или индуизм. Среди пантеистов много ученых, для которых рассудочная сторона душевной жизни иногда оказывается чрезмерно развитой за счет сердечной стороны. Пантеизм - религия недоразвитого сердца. Апофеоз индийской мудрости - полное отключение всяких сердечных сочувствий. Вам, по Вашему внутреннему человеку, это подходит?

В. Пожалуй, нет. А что же библейское Откровение?

О. Это откровение Личного Бога, стоящего над природой, самобытного, самостоятельного Высшего Существа. Бог создал человека, да еще и по Своему образу. Поэтому все, что может человек ощутить в своей душе: и разум, и любовь, и свободу, - происходит в человеке от Создателя. И такой Создатель не может сливаться с природой или зависеть от нее.

У человека существует врожденное представление о чем-то бесконечном и абсолютном; такие слова человек способен понимать, даже если о вечности и об абсолютных ценностях не привык задумываться. Это тоже неспроста. В природе мы не наблюдаем ничего бесконечного и неизменного, хотя можем в порядке религиозной веры приписать природе эти абсолютные совершенства. Но сам источник таких понятий в нас происходит не от созерцаемой нами природы, а скорее от собственной природы нашей души. Этим источником может быть только Бог, притом от природы отличный, стоящий над нею, являющийся ее Творцом.

В. Так что же было до того, как Бог начал творить? Из чего Он творил?

О. Вот, кстати, мы и подошли к первой отличительной черте библейского Откровения, выделяющей его из всех прочих религий. Откровение возвещает нам, что весь мир Бог сотворил из ничего. Прежде творения мог быть только один Творец. И хотя наш разум не в силах ни понять, ни представить себе, как можно сотворить нечто из ничего, такое представление о Творце согласно и с нашим разумом.

Небиблейские религии не признают Божественного творения из ничего. Они полагают, что божество или растворено в природе (пантеизм), или что материя совечна божеству, или же что весь материальный мир возникает вследствие борьбы противоборствующих между собою божественных начал. Но ни одно из таких представлений о божестве не может вместить его абсолютности. Если существует два бога, да еще и противоборствующих, то ни один из них не может быть Богом, ведь Бог не может быть ограничен, а каждое из двух борющихся существ уже ограничено тем, что существует другое, независимое от него. Также и материя не может быть совечной Богу, иначе она была бы независимой от Него, и такой же "относительно-божественной", только пассивной. Учение о двух противоборствующих началах, порождающих мир, именуется дуализмом; оно давно уже известно христианской Церкви и отвергнуто ею.

В. Но как же в природе мы видим повсюду борьбу разных сил, какое-то противоборство и разлад. Может быть, он является отражением первоначальной божественной борьбы, породившей мир? Может быть, добро и зло равноправны в смысле своего сосуществования?

О. Опять же, это вопрос веры и духовного опыта. Вы считаете, что добро и зло действительно онтологически равноправны? Почему же люди за редкими исключениями не являются сознательными приверженцами зла? Почему хотя бы в человеческом роде добро и зло оцениваются по-разному? Да и в природе гармонии гораздо больше, чем разлада. Возьмите просто живую клетку. В ней идет множество фантастически сложных и дивно отрегулированных жизненных процессов: питания, дыхания, роста и т.д. Но есть и некоторый разлад, некоторая, очень малая неточность во всем общем согласовании. Это в конечном счете приводит клетку к гибели - ничто не вечно на земле, даже одноклеточные существа могут сами собою погибать. Но на фоне общей гармонии жизни, смертоносный разлад является чем-то наносным, пришлым, незначительным. Если силы добра и зла, гармонии и распада уравновесить между собою, то жизнь станет невозможной. Нечто подобное мы видим и в человеческом обществе. Семья, народ, государство - это гармонизирующие начала человеческого общежития, это как бы свыше установленные законные формы жизни общества. Их революционное разрушение иногда случается в истории. Но возникшее в результате этого общество недолговечно, оно должно или возвратиться к прежним гармонизирующим началам семьи и государства, или просто исчезнуть. Итак, доброе и злое начала неравноправны. Одно из них, а именно доброе, гармоническое, нужно признать имеющим абсолютное бытие и Божественное происхождение, а злое начало остается признать лишь относительным, привнесенным впоследствии. Но подробнее об этом привнесении зла в мир мы еще скажем отдельно.

В. Что же, душа действительно противится тому, чтобы уравнять добро и зло, порядок и хаос.

О. Да, окружающий нас мир производит впечатление изначальной красоты, несколько испорченной и обезображенной впоследствии, но отнюдь не изначального хаоса, несколько упорядоченного потом.

Итак, глядя на красоту окружающего мира (быть может, с помощью и научного знания о нем), а также присматриваясь к своей собственной душе, мы можем прийти к выводу, что Бог, во-первых, есть, во-вторых, Он отличен от природы, в-третьих, что Он Един и во всем совершен, в-четвертых, что Он сотворил этот мир и нас в нем, не будучи безразличен к Своему творению. Этого уже немало. Можно сказать, что мы поняли первые слова православного Символа веры: "верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли".

В. А что значит слово Вседержитель?

О. Оно означает, что, создав мир, Творец не устранился от мира, что Он надзирает за ним, притом совершенно непосредственно. Такое участие Бога в судьбах всего сотворенного называется промышлением, Промыслом Божиим. Промышляя о мире, Творец не допускает своему творению скатиться к полному хаосу, удерживает все. Вот отсюда и слово “Вседержитель”.

В. Как можно себе представить такое промышление? Как можно его наблюдать?

О. Самое очевидное свидетельство Промысла Божия состоит в том, что в природе существуют законы. Едва ли не все, по крайней мере, большая часть из них суть законы сохранения. Все они содержат и раскрывают в каждом отдельном случае следующую основную идею: бытие со временем не возникает из небытия и не обращается в небытие, но одни формы и проявления бытия сменяются другими. Математически это означает, что почти все такие законы выражаются равенствами, уравнениями, а не неравенствами. Соблюдение законов природы и вдобавок к тому, удивительно разумная их согласованность и настройка, показывают, что Бог, действительно, промышляет о мире.

Неравенством выражается лишь закон самопроизвольного нарастания хаоса или, что то же самое, однонаправленности времени, но и действие этого закона свидетельствует, что мир во времени развивается по особому Божественному плану от некоего начала к закономерному концу.

В. Мне думается, постоянство законов природы показывает скорее премудрость Бога, как Творца. Ведь Он изначально задал и основал законы. Промышление же, как вы его описали, означало бы неподающееся законам, если угодно, волюнтаристское вмешательство, своего рода “ручное управление” природой со стороны Бога.

О. “Ручное управление” отнюдь не означает непременного нарушения законов. Управляя автомобилем вручную, мы соблюдаем законы его движения и дорожные правила. Поддержка постоянства законов - вот уже пример промыслительной деятельности. Но Вседержитель не ограничивается этим. Когда Он изволит, то может нарушать в некоторых случаях Свои законы, вмешиваясь в их течение. И тогда говорят, что произошло чудо.

В. Значит, наша вера в Божие вседержительство определяется нашей верой в чудеса?

О. По сути дела, так и есть. Но если в Божие творчество, в то, что Бог не есть единое целое со Своим творением, мы верим религиозною верою, то в чудеса мы верим не так. Чудеса - это конкретные жизненные факты, противоречащие законам природы. Верящий в них либо верит достоверному свидетелю, либо верит своим глазам. Согласитесь, что своим собственным чувствам мы верим не религиозною верою. Принять факт это не совсем то же самое, что принять его объяснение.

В. Итак, вы принимаете чудеса, как факты?

О. По крайней мере, некоторые. Иногда мы встаем перед выбором: или верить в чудо, или верить в абсурд.

В. Это не есть ли выбор между двумя абсурдами?

О. Нет. Чудо несет смысл, цель, иногда жизнеутверждающий заряд. Абсурд не несет смысла. Когда мы станем говорить о Воскресении Христовом, мы увидим конкретный пример.

В. Возможна ли христианская религия без веры в чудеса?

О. Сотворение мира, жизни в нем и разума не есть ли целых три совершенно очевидных чуда?

В. Это творческие чудеса. Возможность чудес при творении мы уже признали. Теперь мы решаем вопрос: возможны ли чудеса после окончания творения, когда законы природы уже установлены?

О. Ну, такой вопрос является пока слишком абстрактным. Логической проблемы здесь нет. Установивший законы природы совсем не обязан им подчиняться, или пользуясь вашим сравнением, способен в любой момент взять “ручное управление” на Себя. А дальше нужно смотреть на конкретных примерах. Священное Писание показывает нам ряд событий совершенно чудесного свойства, в реальность которых мы, христиане, верим.

В. А может быть кто-то не верит? Чем он мотивирует свое неверие?

О. Да, существует такое религиозное направление, именуемое деизмом. Его последователи утверждают, что один раз премудро все создав, Бог управляет миром лишь посредством неизменных законов. Иными словами, в возможность чудес после сотворения мира эти люди не верят.

Ну, а объяснение этому неверию сугубо нравственное. Людям не хочется, чтобы Бог слишком вмешивался в их жизнь. Ведь, повторю, чудеса, в которые верят христиане, несут в себе нравственное содержание. Бог совершает в природе какое-либо чудесное действие, ориентируясь на нравственное состояние людей. Если так, то Божие вмешательство в человеческую жизнь, в принципе, способно произойти в любую минуту. Ясно, что это накладывает определенную нравственную ответственность. Такое может нравиться не всем.

Теперь схематично подведем итог нашему религиозному разысканию.

Отвергнув материализм на основании простых научных данных, вы сами пришли к тому, что Божество, как некое сверхматериальное начало существует.

Затем мы исповедали, что Божество не растворено в природе, но существует отдельно от нее, и тем самым отвергли пантеизм.

Следующий шаг, сделанный нами при помощи Откровения, состоит в том, что Божество едино и просто, нет двух божественных начал, тем более противоборствующих. Так отвергнут нами дуализм.

И наконец, мы приняли, что Бог промышляет о Своем творении, вплоть до нарушения Своих законов в природе и совершения чудесных действий. Отклонена точка зрения деистов.

Но это еще далеко не все, что возвестило нам о Боге Откровение.

В. Что же еще открыто нам о Боге, что необходимо нам знать?

(скачать книгу полностью)