В номере 18 нашего Листка у нас был разговор о том, что очень многому в Церкви Христовой можно дать языческое перетолкование или переосмысление - стоит только потерять единую христологическую ось нашей веры, устремленную к Царству Небесному. Говорили мы, что и иконы можно почитать как идолы, и священнодействия, как заклинания, и наши святцы превратить в языческий пантеон; сказали мы, что все это очень реально и что на это искушение люди поддаются постоянно, особенно в официальном Православии.

Но вот такие же мысли, притом с более яркими и конкретными примерами, донеслись до нас из лагеря православных модернистов, и вдруг стало ясно, что не только на языческую, но и на противоположную - иудейскую сторону требуется ввести поправки и оговорки.

Вот пример рассуждения “левых”. Есть икона Божией Матери, именуемая Неопалимая Купина, празднование в честь которой установлено на день памяти св. пророка Моисея. Причем тут Моисей, совершенно ясно, а вот почему эту икону используют, как противопажарное средство? Это чистое язычество. Или такой пример. Приходит в храм женщина, просит помолиться за больного сына и, не очень еще ориентируясь в церковном предании, упоминает о молитве Спасителю. Ее сразу поправляют “знающие”: нет, с этим делом не ко Христу. Что болит? - Глаза? - это к Казанской. Кожа? - это к Иову. Зубы? - это к Антипе.

Приведя такой подслушанный разговор, автор возмущается: где же Христос? Сущее язычество. И нам остается с ним согласиться, но все-таки лишь процентов на девяносто. А почему не полностью? - Это стало ясно в те сентябрьские дни, когда в Москве террористы взорвали два дома и в день памяти Неопалимой Купины возникла просьба отслужить молебен о сохранении в безопасности наших близких и родственников. Признаться в ответ на эту просьбу совершенно не хотелось смеяться над языческими причудами. Пришлось задуматься...

Каково же правильное почитание святых в Православии и чем согрешает протестантство, отказываясь признавать святых? Чем опасно для нашего спасения, если мы станем слишком “чистыми монотеистами” и перестанем обращаться к святым за помощью?

Видимо, дело в том, что придя на землю и пострадав за нас, Христос принес нам Свое Царство и основал его. С того времени появилась и начала возрастать Небесная Церковь, и эта Церковь не потеряла связи с Церковью на земле. Единая явилась Церковь земных и небесных - так отмечает церковное песнопение. Члены Церкви, члены этого Божьего Царства - кто они? Почему употребляется слово Царство? Да потому, что каждый из членов Царства, сохраняет свою личность, свою волю, свое самосознание, но уже сознательно и охотно сопрягает эту свою личность с Божественной Личностью Спасителя, свою волю с Божией волей. И таким образом получается дивная гармония множества самостоятельных личностей, соединенных в Боге и множество самостоятельных воль, подчиненных воле Божией.

Даже на земле каждый из нас обладает свободной волей. Не теряется эта воля и в Царстве Небесном, но она уже свободно ищет только воли Божией, как своей. Потому и святые, и ангелы - это не запрограммированные автоматы, у них есть своя самостоятельность, лишь чисто внутренне ограниченная волей Божией. Когда они помогают христианам на земле, то это нельзя представлять, будто Бог, единственно способное к действию Лицо, использует святого как Свое слепое орудие, как инструмент для собственных действий над людьми. Нет, святые действуют самостоятельно, хотя, конечно, в рамках воли Божией.

Более того, в делах помощи братьям на земле, инициатива, по-видимому, может принадлежать именно святым. По крайней мере, земные примеры такого рода из Свящ.Писания дают тому основания. Исцеление хромого в притворе Соломоновом (Деян.гл 3) совершено, как исповедуют здесь же сами Апостолы, не их силою, но Христовою. Но последнее распоряжение: во имя Иисуса Христа встань и ходи,- было предоставлено в их волю. Так же и волевое решение: Тавифа, встань,- опять же исходит от Петра, а не от Самого Господа. (Деян.9.40) Распорядителями Божественной силы и власти становятся святые человеки! И если такой дар Христос подает Своим ученикам уже на земле, то тем более они не утрачивают его и после кончины.

Только на таком понимании чудодейственной помощи святых, которые способны действовать с относительной самостоятельностью, и могут основываться молитвы к ним. Если же святые суть только слепые орудия, тогда, естественно, обращаться нужно только к Тому, Кто ими владеет.

Протестанты исключили молитвы святым и общение с ними. Что из этого вышло? Прежде всего, конечно, разрушилось правильное представление о Царстве Божием, которое благовестил Иисус на земле и которое установил Своей смертью и Воскресением. Получилось, что Бог спасает каждого самого по себе. Царь Небесный есть, а Царства у Него нет. Иные из протестантских учителей пошли от этой точки еще дальше. Раз действует только один Бог, к тому же обладающий всеведением, значит, судьба каждого в вечности заранее предрешена и свободы воли у человека нет - вот вполне логичный вывод кальвинизма из этой общей неправильной посылки. Еще дальше продвинулись адвентисты, отрицающие вообще самостоятельное, самосознающее бытие души отдельно от тела (хотя Воскресение тел при этом они признают вопреки всякой логике и смыслу). Правильно: если после смерти никто никак себя не может проявить, чтобы на земле это почувствовали, то значит, и нет никакой безсмертной души. А самая мысль об этой безсмертной душе, выходит, навеяна язычеством, почитающим духов предков.

Следующим шагом служит уже отвержение Св.Троицы. Ведь если действует только Один Божественный Субъект, то зачем Три Лица? И этот шаг тоже сделан в крайних протестантских толках. Выходит дело, и в борьбе с язычеством нужно знать меру и не впадать в иудаизм, как это сделали все названные протестантские секты, насквозь прожидовленные и в ряде других положений своего учения, и в своих обрядах. А началось все, как будто с безобидного: просто не стали молиться святым, чтобы молиться Единому Богу.

Между прочим, не только адвентисты, но и православные авторы отмечают, что в иудаизме (конкретнее, именно в Ветхом Завете) нет прямого и неопровержимого указания на самостоятельное и сознательное существование души человека после смерти тела. В ходе прямой полемики с адвентистами нам как-то пришлось в этом убедиться. Да и Новый Завет дает только два-три достаточно сильных и трудно оспоримых положительных свидетельства на эту тему. Это притча Христова о богаче и Лазаре, обещание Спасителя ввести покаявшегося разбойника сегодня же в рай, да еще одно место из Апокалипсиса, когда Тайнозритель видит под жертвенником души убиенных за слово Божие, которые просят ускорить час Суда и Воскресения (Откр. 6.9). Но и эти свидетельства адвентисты ухитряются перетолковать по-своему. Душа, по их понятиям, лишь сугубо безличная жизненная способность человека, столь же временная, как и его тело. А если нет безсмертной души, то как бороться с ее страстями, то есть, что очищать от страстей? Если душа истлеет вместе с телом, то что требуется от нее, кроме как признавать Бога и жить с телом в свое удовольствие?..

Впрочем, глубоко вслед за адвентистами мы в эти дебри не полезем. Важно только подчеркнуть, от кого может доноситься обвинение Православия в язычестве и до какой степени может простираться в религии стремление к монотеизму. Если не от Самого Христа, то по крайней мере, от Его дела в таких религиях не остается уже ничего.

Если нас, православных, обвинят, что в нашей религии люди становятся богами, то мы этим нисколько не смутимся: да, для того и пришел Христос, для того и стал Бог человеком, чтобы люди стали богами, не по естеству, а по благодати, по причастию к Богочеловеку. Если кто-то именует язычеством именно это, то ничего не поделаешь, таково исконное учение Церкви и Свящ. Писания (см.напр. 2 Пет. 1.4, Ин. 10.34-36). Противостоящий этому иудейский “монотеизм”, как известно, возвел Богочеловека на Крест, поэтому стыдиться дара Христова, дара обожения, данного человеку, нам не к лицу.

Молитвы святым оправданы и согласны с волей Божией. Основав и создав Свое Царство, Господь хочет взаимного общения в любви его членов. Мы и учимся этому, обращаясь к святым. Это подобно тому, как если отец и малолетний сын встретят нищего и сын попросит отца что-нибудь подать ему. Конечно, милостыня подается из достояния отцовского, но просьба и участие сына в этом деле, безусловно, приятна отцу, равно как и собственная добрая инициатива сына в этом деле. И сам нищий понимает, что сын подал ему не свою, а отцову копейку, но благодарит и отца, и сына, каждого в свою меру. Подобно сему собирается и укрепляется та огромная семья, которая именуется Царством Божиим.

Языческий “перекос” в почитании святых начинается тогда, когда забывают о Самом Царе этого Царства, а это, в свою очередь, случается, когда весь религиозный интерес устремлен только на земной успех и на временные нужды. И хотя Небесные блага выше и вечные нужды для нас важнее, но совсем без земных нужд, имеющих лишь косвенное отношение к спасению, христианину прожить невозможно. И в Церкви неслучайно сложилась традиция за этими земными нуждами обращаться к святым. Никто из сотворенных существ, никакой ходатай ни ангел не может подать нам оставления грехов, причастие Божественного естества и жизнь вечную. Это исключительное дело нашего Творца, Искупителя и Утешителя. В переводе на язык нашего богослужения это значит, что литургию (с соответствующей подготовкой к ней) невозможно заменить молебном святому; и понимать, что важнее, мы, конечно, обязаны.

Но и молитвенное обращение к святым по нашим земным нуждам, будучи поставлено не на единственное и не на первое, а на свое законное второе место, не удаляет нас от Христа, а все-таки приближает к Нему. И если у Господа мы просим единого на потребу - помилования и спасения, а к святым обращаем такие малозначительные в сравнении с этим прошения, как исцеление болезни, дарующее нам время на покаяние, то это также вполне справедливо. Значимость прошения сообразуется со значимостью лица, к которому оно обращено. Здесь нет ничего противоестественного. И если православный человек начнет молиться только Богу, то незаметно для себя он многое в своей вере утратит. Насколько наша вера устремлена к Царству Божию, настолько она свободна и от языческого, и от иудейского извращения.

...Так что молебен Неопалимой Купине мы все же служили.

(скачать статью)