В этом году
исполняется 90-летие окончания гражданской войны в России, исхода белых сил из
Крыма и Забайкалья. За последние годы в России вышли десятки мемуаров и
исторических исследований на тему белой борьбы, в общественном сознании произошли
определенные сдвиги в ее оценке, пробудились симпатии к белым борцам.
Продолжилась дискуссия на тему самого Белого движения, причем оно по-прежнему
подвергается критике не только "слева", со стороны
национал-большевиков, но и справа, со стороны националистов и монархистов.
Среди главных обвинений против белых вождей фигурирует их немонархизм, альянсы
с левыми партиями, либерализм внутренней политики, зависимость от Антанты в
политике внешней. Не отрицая совершенно справедливости этих обвинений, отметим
все же, что современные публицисты часто сильно преувеличивают негатив Белого
движения, игнорируют конкретную историческую обстановку в которой действовали
белые борцы. Но в любом случае конкретные события и политические лозунги
принадлежат прошлому. Для настоящего и будущего ценность представляет другое.
Сам облик белых борцов, их идеалы, жизненные ценности, моральные нормы,
представляются более важными, чем политические программы, умелая или
неумелая игра на политическом поприще.
В истории,
вообще, главной действующей силой являются выдающиеся личности, их
притягательная сила, их способности увлекать за собою других. В русской истории
это особенно заметно. Русский человек всегда более смотрел на личность, чем на
программу, руководствовался более симпатиями или антипатиями к личности, чем к
программе. Белое движение ценно именно тем, что представляет яркие личности
национальных героев более, чем политические программы. Для нашего времени этот
вопрос также остается вполне актуальным. Политических программ "за все хорошее против всего
плохого" написано много, а ярких и при этом просто порядочных личностей
среди лидеров мало.
1. Национальная
солидарность вместо партийной и классовой борьбы.
Белых вождей
обвиняют в политической неграмотности, неумении разбираться среди партии и
общественных движений. Действительно они, особенно вначале, плохо
ориентировались среди российского политического разнотравья. Но
вне-и-над-партийность белых лидеров имела и положительную сторону: умение "за
деревьями" текущей политики видеть "лес", способность обозревать
глубину национальной трагедии России, видеть трагедию Гражданской войны чистым
оком, не зашоренным партийными программами. Белые вожди лучше, чем
профессиональные политиканы, десяток лет толкавшиеся в думах, поняли главное –
речь идет о самой России, о её
национальном и духовном бытии. Не о монархии или республике, не о
демократии или реакции, не о левизне или правизне политики, - а о том быть или не быть самой России. Большевизм белые вожди здоровым
инстинктом оценили, как главного врага своей родины, самых основ её бытия, а не
просто, как политического врага.
Воинский устав
Петра Великого гласил: «Фронт
выстраивается в ту сторону, где находится неприятель». И белые вожди
выстраивали свой фронт против главного противника, выражая готовность
сотрудничать со всеми, кто готов их поддержать, занимая свое место с правого
или с левого фланга.
Показательно,
что и главком Добровольческой армией
генерал Деникин и его постоянный оппонент – Донской атаман генерал
Краснов, на Кубани и на дону пытались,
каждый по-своему, но проводить одну политику – национальной солидарности вместо партийной и классовой борьбы. Не
связывая себя ни с какими партиями, в целом они готовы были сотрудничать с
членами любых партий, если те оказывались национально
мыслящими и профессионально годными людьми. Не поддерживая никаких
сословно-эгоистических вожделений, они призывали к отказу от сословной и
кассовой борьбы, к национальной солидарности и к посильным жертвам на
обще-национальное дело. И не их вина, а их беда, что такие призывы нашли в
народе слабый отклик. Темная стихия революции проявилась не только в
политическом феномене большевизма, но и прежде всего в разнуздании в людях
всего злого, в подавлении в них всего доброго.
2. За
свободу против нового рабства.
Большевизм
принес в Россию новое рабство – партийное. Правящая партия большевиков
присвоила себе все права и блага, ограбив всех остальных. Враги этой партии
были записаны во "враги народа", партийная выгода заменила
нравственность. Деспотизм большевистских лидеров в новых формах воспроизвел
порядки древних рабовладельческих государств.
Опыт XX века
показал, что и другие тоталитарные партии, прежде всего, нацистская, пытались
устроить общество подобным образом: присвоить только своей партии, значение
"руководящей и направляющей" силы, заменить партийной иерархией,
государственную, национальное мировоззрение -
своей партийной программой и т.д. К сожалению, и многие нынешние
патриоты мыслят в этих категориях, идеалом представляют себе тоталитарный
партийный строй, и белое движение критикуют с этих позиций.
Но Белое
движение как раз принципиально выступало против тоталитарного режима,
против порабощения личности и общества, за свободу совести, мысли и слова. Например,
позиция ген. Деникина в отношении печати на освобожденной добровольцами
территории была следующей: "дружескую – поддерживать, критическую –
терпеть, враждебную - запрещать". Таким образом, допускалась возможность
"критической" позиции, которая
"терпелась", в отличие от принципа "кто не с нами – тот против
нас", характерного для всех тоталитарных режимов. Точно также допускалось
местное и областное самоуправление (рады, круги, гор. думы и т.д.). Даже явная
оппозиция терпелась по принципиальному соображению свободы, которая или есть
или ее нет. На освобожденной белыми войсками территории была подлинная свобода:
религиозная, политическая, экономическая. И опять-таки не вина, а беда белых
вождей в том, что этим даром свободы, который они вернули русским людям, те не
сумели воспользоваться достойным образом, а предпочли ей тоталитарное рабство.
Интересной
иллюстрацией, к этому служат слова ген. Деникина, сказанные им во время II-й
мировой войны бывшим советским военнопленным, служивших в ост-батальонах
вермахта во Франции. Среди этих пленных было немало бывших комсомольцев,
попадались и бывшие политруки, которые спорили с белым генералом, за что
боролись стороны в гражданскую войну. Ген. Деникин ответил своим оппонентам
примеро так: "со мной вы можете говорить откровенно, потому что знаете,
что я не донесу на вас в гестапо. Со своими советскими людьми вы так говорить
не можете, ибо боитесь от них доноса: здесь – в гестапо, там в сов. России – в
НКВД. Большевизм приучил вас и к притворству, к симуляции тех взглядов, которых
вы на самом деле не разделяете, и одновременно к доносам на тех, которые
этих взглядов не разделяют. Так вот мы, белые боролись за то, чтобы человек не
боясь, говорил то, что думает, не
притворялся, не лгал и не доносил
на ближнего – т.е. был подлинно человеком, а не нравственным уродом".
Здесь наглядно показано последствие лишения свободы на уровне личности.
3. Боевое
товарищество.
Белое движение
начиналось с добровольчества, с
организации офицерских дружин и отрядов добровольцев. В них воскрес дух боевого
товарищества времен русских дружин. Трудности и опасности делились поровну,
командиры не имели льгот, решающее значение имели не прежние чины, а личные
достоинства и личный пример. Например, в Ледяном походе шли пешком даже
генералы, на повозках везли только раненых. Туркул вспоминал, как во время
похода дроздовцев сам полковник Дроздовский мерз под метелью в седле, в то
время, как его подчиненные грелись в санях. В атаки даже генералы ходили в
стрелковых цепях, в т.ч. и главком Деникин во 2-м Кубанском походе. Дроздовский
не залегал даже под пулеметным огнем для ободрения офицерской роты. Отступали
командиры среди последних. Деникин уходил из Новороссийска на последнем
корабле. Кутепов лично снимал с причалов Новороссийска арьергард. Особенно
выразителен пример ген. Каппеля, который с ампутированными ногами десять дней
ехал верхом на лютом морозе для ободрения своих войск,- и умер посреди них.
Эти и подобные
примеры, воинского мужества были в
традициях русской армии, являлись нормой поведения русского офицера. Реже встречалось
до революции мужество гражданское,
когда надо было постоять за правду, поддержать товарищей в трудный момент,
проявить солидарность с гонимыми,- подставив под удар свою карьеру или свою
репутацию. Белые вожди обладали и гражданским мужеством в не меньшей мере, чем
воинским,- и именно поэтому они выступили против" завоеваний
революции", против разнузданной революционной стихии. Лучший пример такого
мужества – солидарность с августовским выступлением ген. Корнилова против
предательской политики Керенского. Не все генералы участвовали в его
выступлении, но некоторые, например, Деникин, выразили с ним свою солидарность
для того, чтобы добросовестно вместе с Корниловым отправиться в тюрьму (!)
Добровольное разделение гонений и скорбей с ближним всегда было лучшим
признаком подлинной христианской любви. Интересно, что вместе с
военными-корниловцами, заключенными в Быховскую тюрьму, находился и один
гражданский – депутат IV-й Гос.Думы от эсеров Владимир Аладьин, который тоже
добровольно пошел в тюрьму в знак солидарности с Корниловым. Это кстати,
показывает, что у многих или, по крайней мере у некоторых, русских людей того
времени под революционной шелухой сохранялось еще здоровое
христиански-нравственное ядро. Поэтому такие люди и могли совершать честные, жертвенные поступки, несмотря на свои
умственные заблуждения. По таким поступкам, - из которых важным было участие в
Белом движении, - и надо их оценивать, а не по формальной партийной
принадлежности. Подобный поступок совершил и кн. Г. Трубецкой, проф. Московского
университета, видный кадет и член Всероссийского собора 1917-18 гг, который,
оставив собор, в апреле 1918 пробрался в Добровольческую армию и возглавил там
церковное управление.
Боевое
товарищество включает в себя также терпимость
к недостаткам товарищей, их неосуждение. Деникин вспоминает, что командир
корпуса ген. Кутепов не докладывал ему о пьянстве командующего армией ген.
Май-Маевского. Хотя такое поведение командира уже наносило ущерб делу, но
щепетильность ген. Кутепова не позволяла выступать ему в качестве доносчика.
Примеры терпимости недостатков товарищей по оружию приводит и ген. Б. Штейфон.
И Колчак, и
Деникин, и Кутепов, и Капель и др. вожди брезговали
сплетней, как и вообще интригой. Показателен пример с отношением Деникина к
интриге, которую вел бывший председатель Гос. Думы Родзянко против Верховного
руководителя Добровольческой армии ген. Алексеева. Родзянко пытался столкнуть
"плохого" ген. Алексеева (как "монархиста") с
"хорошим", по его мнению, ген. Деникиным. Узнав об этом ген. Деникин
просто выслал бывшего председателя за интриги из зоны, освобожденной
Добровольческой армией. И в дальнейшем главком армии старался пресекать
интриги, разрушающие боевое товарищество.
Белые вожди
поддерживали до конца своих боевых товарищей, подвергшихся общественной травле,
если они считали ее не справедливой. При этом они не боялись повредить и своей
репутации. Так атаман Краснов до конца защищал своего начальника штаба ген.
Денисова, с которым прошел большую часть Великой войны, и предпочел вместе с
Денисовым уйти в отставку. Так, ген. Деникин до конца защищал своего начштаба
ген. Романовского, хотя такая защита сильно вредила самому главкому.
Посильно
разделяя со своими боевыми товарищами труды, скорби и опасности, белые вожди показали
и примеры нестяжательности. Для нашего времени, когда не только коррупция в
России бьет мировые рекорды, но и всевозможное искательство наживы на всех
поприщах приобрело особо изощренные формы, об этом стоит сказать особо. Средний
современный россиянин уже просто не понимает, как можно служить и работать по
каким-то идейным соображениям, а не за хорошие деньги. Белые добровольцы
жертвовали жизнью и здоровьем не за деньги, а за Родину. Добровольцы отряда
ген. Каппеля - "святые безумцы", - захватившие в Казани у большевиков
золотой запас Российской империи (!), целый день грузили золотые слитки и
монеты в эшелон, который отправили в тыл, и не взяли себе ничего. На таких
"тихих подвижников" равнялись и вожди. Ген. Деникин, два года
командовавший войсками Юга России, уехал в эмиграцию, имея всего 20 фунтов стерлингов (!)
И те из нынешних патриотов, кто осуждает его за "немонархизм", должны
спросить себя; а они сами, окажись на месте главкома, удержались бы на его
уровне жизни? Можно привести пример и ген. Кутепова, сбережений которого после
двух лет командования корпусом не хватило в Галиополи на покупку литра молока
(!)
4. Жертва
личным ради общего дела
Белым борцам
пришлось пожертвовать очень многим ради спасения родины. Для военных людей
жертва своей жизнью была, пожалуй, не самой тяжелой жертвой. У многих под
властью большевиков на положении заложников остались семьи, отцы и матери, жены
и дети, братья и сестры. Мучительное сознание, что твои близкие беззащитны и
находятся в руках красных палачей, которые могут с ними сделать все, что хотят,
- даже трудно себе представить. Известна трагедия ген. Каппеля, жена и двое
малолетних детей которого оказались заложниками в руках красных…
Тяжелым было и
положение семей добровольцев, оказавшихся вместе с ними, и разделявших с
воинами нищету, голод, холод, болезни, бездомное существование. Страницы,
повествующие о страданиях семей белых воинов во время Сибирского Ледяного
похода – одни из самых ужасных страниц гражданской войны. Вдобавок к этому
холодность, безразличие или злорадство большинства окружающих, никогда не
сочувствующих проигравшей стороне. Революция погасила слишком во многих русских
людях сострадание, отзывчивость и помощь – погасила огнем пролетарской зависти
и ненависти. Поэтому, может быть, наиболее тяжелым для белых бойцов было то,
что их жертвы, собой и своими ближними,
не встретили должной оценки со стороны большинства народа, были отвергнуты с
неблагодарностью и презрением.
Революционные
бедствия мало кого отрезвили из российской общественности, особенно
профессиональных политиков – главных виновников февральского переворота и
последующей российской катастрофы. Скрывшись от большевицких репрессий за
спиной белых армий, они продолжали рубить сук, на котором сидели: интриговали
против белых вождей, сталкивали и друг с другом, дискредитировали их перед
иностранцами, подрывали их авторитет в армии и в народе. Особенно много клеветы
и поношений выпало на долю главных вождей Белого движения. И Колчак, и Деникин,
и Краснов, и Врангель – все получили свою меру злословия, причем большей частью
от людей мелких, завистливых и ничтожных, ни на что более не способных. И эта жертва
своей репутацией, своим добрым
именем тоже была жертвой, сознательно приносимой ради Отечества.
Профессиональное
самолюбие, тем более у людей объективно способных, являлось наиболее сильной
страстью у людей военных. Известно, что столкновение самолюбий ряда выдающихся
белых вождей много повредило Белому делу. Но потому стоит вспомнить и
положительные примеры, те, когда белые вожди умели пожертвовать личным ради
общего, умели ограничить свое самолюбие. Начало белой борьбе на Юге России в
декабре 1917 г
положил триумвират генералов Алексеева, Корнилова и Каледина, которые сумели
пойти на самоограничения, ради общего дела. После смерти Корнилова и Каледина,
генералы Алексеев и Деникин сумели разграничить сферы влияния и совместно успешно
руководили борьбой Добровольческой армии в течение полугода до самой смерти
ген. Алексеева. При этом ген. Алексеев носил титул Верховного руководителя, а ген.
Деникин – командующего Добровольческой армией. Стоит упомянуть и о признании
адм. Колчака Верховным правителем России со стороны ген. Деникина, а затем
генералов Юденича и Миллера. Хотя все эти командующие белыми силами на Юге,
Северо-Западе и Севере России были старше Колчака и по возрасту и по чину, но
ради консолидации русских белых сил и для повышения авторитета Белого движения
перед лицеем Антанты, они подчинились главе Сибирского правительства. При этом
пришлось переступить не только через свое личное самолюбие, но и склонить к
этому своих соратников, не желавших подчиняться сибирскому правительству. В
свою очередь и адм. Колчак не злоупотреблял оказанным ему доверием, не стеснял
права командующих Юга, Севера и Северо-Запада, а незадолго до своего ареста
передал свои полномочия ген. Деникину.
Жертвой ради
Господа является для христианина прощение личных врагов. Здесь стоит упомянуть
о прощении адм. Колчаком ген. Гайды. Гайда был чешским офицером, поступившим на
службу Сибирскому правительству и в 1919 г. Командовавший Сибирской армией. В
1918-19 гг. в борьбе с большевиками он имел немалые заслуги и пользовался
популярностью в войсках. Гайда неоднократно не выполнял приказов Верховного
правителя Колчака, вел против него агитацию и, наконец, поднял против него в
янв. 1920г мятеж во Владивостоке. Поскольку вражда Гайды нашла преимущественно
личный характер, адм. Колчак перед смертью простил его.
Ген. Деникин
при всем своем большом самолюбии терпел выпады против себя со стороны атамана
Краснова и отказался от предложения англичан
"свалить" Краснова с поста Донского атамана. Наоборот, он
поддержал Краснова в его противостоянии французским представителям, ставивших
Дону кабальные условия в обмен на поддержку. Здесь он оставался верен своему
принципу: "служить не людям, а делу". Терпел главком Юга и выпады
против себя со стороны некоторых своих подчиненных (напр. Ген. Врангеля), не
применяя мер против личных недоброжелателей.
5. За этику
и культуру против люмпенства и варварства.
Белое движение
было движением за правовое национальное государство, за христианскую
национальную культуру, против разрушительной анархии и варварства, принесенных
большевизмом. В этом отличие белых от "зеленых" и прочих
"повстанцев", которые тоже были против большевиков, но у которых
отсутствовали положительные ценности, которые бы они защищали. Например, и ген.
Краснов и ген. Деникин были не только видными военными, но и выдающимися
писателями. Генерала Краснова профессор И. Ильин включал в первую пятерку
лучших русских писателей первой половины XX века. Они, как и ген. Врангель,
сами писали яркие воззвания и приказы во время войны, умели выступать перед
многочисленной и образованной аудиторией, а затем написали свои интересные
мемуары. Они владели пером и словом, "ясно мыслили и ясно
выражались", умели убеждать своих соратников и противостоять своим
противникам. Они умели достойно представлять Россию на переговорах с
иностранцами и защищать русские интересы. Белые вожди были людьми внешней и
внутренней культуры, а отнюдь не маргиналами, подобно многим деятелям из
современной российской оппозиции.
Маргинальность
включает в себя, как внешнее невежество и бескультурье, так и внутреннюю
ущербность, комплекс неполноценности, прикрываемый радикальными лозунгами,
истеричностью и неадекватностью поведения. Подлинные белые борцы не были
маргиналами, и потому даже потеряв внешнее положение в обществе, сохранили
внутреннее достоинство. И на чужбине, живя в нищете и бесправии, в положении
рабочих, они смогли остаться русскими офицерами и интеллигентами, а не
пролетариями. Яркие свидетельства об этом оставил тот же ген. Деникин в
сборнике рассказов "Офицеры".
Белое движение
противостояло разгулу пролетарской стихии – стихии не столько социальной,
сколько духовной. Православные рабочие, напр. Ижевцы и воткинцы, поднявшие
анти-большевицкое восстание в августе 1918г, не были духовными люмпенами, они
защищали положительные ценности: свою свободу, свою веру, свои семьи и уклад
жизни. Духовными люмпенами были просто народные ("горьковские")
босяки, недоученные озлобленные неудачники ("полу-образованцы") и другие
деклассированные элементы, например, персонажи, ярко описанные ген. Красновым в
романе "От двуглавого орла к красному знамени". Проф. И. Ильин в
"Аксиомах духовного опыта" характеризовал такой тип, как
"подпольного человека", замеченного еще Достоевским, духовно и
душевно поврежденного. Характерные черты "подпольного человека" – это
зависть и ненависть, ко всему лучшему и качественному. Отсюда огромный
разрушительный потенциал у массы "подпольных людей", духовных
люмпенов, когда они выходят из подполья.
В современном
российском оппозиционном к режиму движении, в т.ч. и в том, которое декларирует
себя, как национальное, к сожалению, довольно большой процент составляют
"подпольные люди", пролетарского культурного уровня, с сильно
выраженной пролетарской завистью и ненавистью. Подлинных белых борцов такие
люди понять не могут и дерзко отвергают. Потому наши нынешние патриоты так
легко попадают под влияние демагогов и провокаторов, теряют время и силы во внутренних
разборках и склоках ("кто еврей, кто масон, кто агент?"),
раскалываются и не приносят пользы России.
Настоящее русское национальное движение не может быть
маргинальным, варварским и пролетарским, - культурно, духовно и нравственно
неполноценным. Духовные пролетарии могут устроить только еще одну
нео-большевицкую смуту. Настоящее русское национальное движение, с которым
связаны надежды на возстановление русской христианской государственности и
создание национальной жизни, может быть только белым по духу, ощущающим свое
преемство с белыми борцами, равняющимся на примеры выдающихся деятелей белого
движения. (скачать статью) |
