В русской истории очень тесно переплетены церковная, государственная и национальная составляющие, так что вычленить какую-либо одну из них довольно затруднительно. Один из русских церковных историков верно заметил, что история Русской Церкви разделяется на эпохи по великим князьям, царям и императорам. Но и сами русские князья, цари и императоры, как христианские государи воспитаны Церковью, и вся их деятельность так или иначе от Церкви исходила и к ней же направлялась. Русские при св. благов. князе Владимире получили от Византии не только христианское догматически отчеканенное учение, но и христианский государственный строй - православную монархию. Под влиянием монархического идеала складывалась вся русская государственность со своими отличительными особенностями. В рамках этого государства под водительством Церкви постепенно формировался единый русский народ. Окормляя народ и взаимодействуя с государством, одна из провинциальных митрополий Константинопольского патриархата постепенно возросла в Русскую Церковь.

Эти три составляющих русской истории: церковная, государственная и национальная, позднее нашли свое выражение в триединой формуле: Православие, Самодержавие, Народность, и в аналогичном воинском призыве: За Веру, Царя и Отечество. Вместе их можно объединить понятием Историческая Россия, та Россия, которая сложилась за девять с половиной веков своей христианской истории. Очевидно, что и сегодня всякому движению, претендующему на название русского патриотического необходимо исповедывать свою преемственность с исторической Россией. Для этого нужно не только хорошо знать русскую историю, но и правильно ее понимать и любить.

История России изобилует страданиями и кровью, многими бедствиями и катастрофами. Один историк верно засвидетельствовал, что если обозначить русскую историю одним словом, то этим словом будет трагедия. Трагедий в нашей истории много, причем самые большие из них случались даже не от внешних напастей, а от внутренних разделений. Только при поверхностном взгляде на русскую историю можно говорить, что разделения и расколы в нашем народе случались лишь по причине личных страстей и амбиций. Едва ли не больше конфликтов (и наиболее ожесточенных!) бывали между единокровными по причине разных жизненных установок и национально-государственных идеалов. Уже князю Владимиру пришлось разрывать с языческой верой и обычаями отцов ради истины Христовой, и конфликт его с бывшими соратниками, оставшимися в язычестве, был неизбежен. Великие князья суздальские, а затем московские для объединения Руси строили самодержавие, и не могли убедить новгородских демократов в его пользе иначе, как только на поле брани. Разрывом кончилась прежняя дружба царя Иоанна Грозного с князем Андреем Курбским, царя Алексея Михайловича с патриархом Никоном и сего последнего с протопопом Аввакумом - и прежде всего потому. что их церковно-государственные взгляды оказывались несовместимы.

В этом смысле историю России интересно сопоставить с историей ветхозаветного Израиля, в котором постоянно происходило промыслительное разделение между рабами Божиими и рабами греха (Исаака и Измаила, Иакова и Исава и т.д.) В истории Израиля служители истинного Бога постоянно сталкиваются с богоотступниками, пророки Господни - с пророками Вааловыми. Одни создают храм Божий, другие оскверняют его; одни радостно встречают пришествие Мессии, другие готовят Ему крест. В одном поколении встречаются Иоанн Креститель и Апостолы с одной стороны, и Ирод, Анна и Каиафа с другой. При таком диапазоне духовно-нравственных состояний желаемое национальное единство постоянно рвется. Обретается оно Израилем только после христоубийства и извержения из своих рядов евреев-христиан. И основа этого единства антихристианская, противобожная.

Нечто подобное мы наблюдаем и в истории России. В лице своего крестителя - благоверного князя Владимира, русский народ вступает в завет с Богом. Но далеко не все способны понимать высоту этого служения, тем более подчинить свою жизнь (личную, общественную, государственную) этому служению. Отсюда такое внутреннее напряжение в русской истории, где святость и грех часто встречаются рядом, как свет и тень: святые Борис и Глеб - и окаянный Святополк, святой князь Михаил Тверской и Юрий Московский, и т.д. Русская история знает много примеров святости, благочестия и доблести, но едва ли меньше примеров низости и подлости. По этому поводу Константин Леонтьев остроумно заметил, что русский человек может быть или отчаянным грешником, или святым, но редко бывает просто порядочным человеком. Таковым гораздо чаще бывает человек западный, верующий, но прохладный к религии, честный, но при этом свободный от укоров совести, благотворительный к ближним, но далекий от идеала жертвенного служения Богу. И западное общество, составленное из таких людей, более стабильно, не знает потрясений, подобных обвалам в русской истории. Цели земного преуспеяния и материального благополучия объединяют западное общество, как и еврейство.

Смысл же русской истории не в построении технически развитой цивилизации, обслуживающей сытое общество, не в зоологическом империализме или шовинизме, а в жизни ради Царствия Божия, в трудах ради получения этого Царствия. Именно здесь проходит главная линия русской истории. Конечно, живя на земле, нашим предкам приходилось отстраивать свое государство, собирать свой народ, организовывать его, технически вооружать. Но это все-таки являлось вспомогательным, не основным для русского человека, и когда он об этом забывал, промысл Божий напоминал ему об этом суровыми испытаниями.

Обилие тяжелых бедствий в русской истории часто ставило исследователей в тупик: почему? за что? Почему самые тяжкие национально-государственные потрясения в нашей истории свершаются на фоне относительного внешнего благополучия? За что это Провидение постоянно не дает русским возможности жить, как все другие народы? Западники искали причины национальных бедствий в конкретной связке исторических условий и причин, не возвышаясь в своих обобщениях выше обличений "реакционной сущности царизма”, тормозившего прогресс. На самом деле главная причина тяжелых исторических испытаний в том, что, избрав и будучи избрана на служение Богу, Россия подверглась многим искушениям со стороны сил зла. В течение веков Россия была ареной борьбы Христа с велиаром. В этой борьбе испытывалось произволение русских людей, они окончательно выбирали, с кем они.

При этом многое в русской истории остается до конца непонятным и в принципе непостижимым, даже если сойти с материалистической и рационалистической точки зрения и постоянно иметь в виду фактор Промысла Божия. Так, например, рассматривая причины российской катастрофы после 1917 года, мы не можем полностью ответить на проклятый вопрос: за что? Да, были грехи, было отступление от веры, было стремление к самовольству, было обольщение различными идейными химерами. За все это нужно было понести наказание. Но и у других народов и государств подобных грехов бывало не меньше нашего, а героических примеров подвига за веру и верность Богу, по сравнению с русской историей, случалось не столь много,- однако эти народы не подвергались столь страшным испытаниям. Да, народу, вступившему в завет со Христом, должно было не только нести свой крест, но и сораспяться своему Господу, но почему же не сразу после распятия и Воскресение? Почему уже 80 лет бывшая православная страна лежит во гробе и истлевает? Неужели недостаточно крови стольких новых мучеников, чтобы омыть ею прежние отступничества и прегрешения? - Вопросы дерзновенные, на них нет ответа. Промысел Божий о России остается для нас непостижимым, судьбы Божии от нас скрыты. Христианская вера подает нам утешение в сознании того, что Бог пребывает и благим, и справедливым и всемогущим, даже если, любя человека, не дает ему отчета в Своих действиях.

Идейное, нравственное и духовное состояние русского народа ныне, по-видимому, наихудшее за всю нашу историю. По данным социологического опроса, какие качества государственных деятелей следует ценить больше, на первом месте для отвечавших оказалась компетентность, за нею воля, гибкость ума, решительность и т.п. На 11-м месте честность, на 12-м справедливость, а совестливость на 22-м. (см. "Наша страна” № 2587-88 от 18.03.2000 г. стр.6) Предлагалась ли в этом списке качеств еще и 23 позиция, нам неизвестно, однако и без того представленная раскладка общественных идеалов говорит о многом. Если глядеть на пути Промысла, как на отражение воли человеческой, то вот мы и получили теперь как раз то, что хотели: президента компетентного - представителя очень компетентных органов, у которого совесть едва ли превышает двадцать вторую отметку в списке личных качеств.

Но с другой стороны, прежде в истории Промысл не только "отслеживал” мнения и настроения черни. Почему же, Православная Россия, рухнув, не исчезла из истории совсем? Почему отнятое от нас Царство Божие не передано иному языку, приносящему плоды его, а с другой стороны, колеса истории все еще крутятся, столько лет, приближая мiр к концу, который все же непосредственно еще не проглядывается?

Эти вопросы так же следовало бы отнести к дерзновенным. При этом заметим, что для огромного большинства современных русских людей представляется невозможным и недопустимым поставить точку в конце книги собственно русской истории. Все соглашаются, что современное наше народно-государственное и церковное состояние является крайне жалким, но все верят, что Россия может восстать вновь в каком-то новом облике. Не монархия - так республика, не Святая Русь - так советская, не советская - так корпоративная, национально-демократическая. Во всяком случае какого-то будущего чают и каким-то образом к нему стремятся. Взглядов покойного о. Льва Лебедева, что историческое бытие России и русского народа кончилось, не разделяет практически никто. Что воздыхать о прошлом, нужно как-то делать будущее,- на этом тезисе сойдутся, пожалуй, выразители самых разных общественных идеалов.

Но если хотя бы кратко окинуть взглядом эти общественные идеалы, то окажется, что собственно исторически-русского нам практически ничего уже и не предлагается. Люди думают о том, как обустроить потомков русского племени на его исторической территории, и, возможно, таких общественных моделей, вполне научно обоснованных, предложить можно несколько. Но могут ли они претендовать на соответствие имени Россия? СССР, Российская Федерация, какие-нибудь Соединенные Штаты Евразии, - все эти именования не означают ли нечто принципиально новое по сравнению с традиционным русским государственным идеалом? Если они осуществятся, то не означает ли это начало бытия иного государства, объединяющего иной народ? Ведь никто не говорит, что, к примеру, современная Греция может считаться продолжением Византии, а Италия - продолжением Древнего Рима; или что народы, населяющие эти территории теперь, суть преемственные потомки тех же древних народов. Только западные страны как-то не замечают переломных моментов истории, после которых государство и народ могут потерять свое прежнее качество. Так Англия свою историю до и после Кромвеля, а Франция - свою историю до и после свержения монархии, могут представить в одной книге. Революция не разорвала в этих народах исторического преемства. Пусть парламентская, но та же Англия, пусть республиканская, но та же Франция.

А что же сказать о России? Показателен сам факт, что, в отличие от западных стран, революция в России переименовала саму страну. Советские историки писали в разных книгах и преподавали в разных курсах историю русскую и советскую. Имена писателей, деятелей науки так же были распределены по двум различным категориям: русский писатель, композитор, ученый - или советский. Путаницы здесь обычно не бывало. Русскость и советскость взаимно отгородились друг от друга; совместить их едва ли было возможно, между ними приходилось делать выбор. Потому приведенное суждение о.Льва не является, по крайней мере, каким-то искусственным построением. История знает, что государства, цивилизации, народы по природе своей безсмертием не обладают.

Ключ к пониманию русской истории - во Христе. Без живой веры во Христа понять русскую историю и русскую душу решительно невозможно. Именно со Христом связаны лучшие движения души русского человека, лучшие проявления его творчества. Христу служили лучшие люди России - ее святые, а за ними тянулись и остальные. Непонимание русской истории многими современными патриотическими деятелями связано с тем, что это или откровенные атеисты, или принимающие Православие, как партийную идеологию, но по сути тоже неверующие (показательно, что они не любят называть себя христианами, легче именуют себя "православными”, понимая под этим нечто отличное от традиционного церковного значения этого слова).

У современных славянских язычников с их известной триадой: антисионизм, антихристианство, антимарксизм в центре проповеди, несомненно, стоит антихристианство. Именно сюда направляется их главное устремление, а словоблудие, будто "христианство есть троянский конь иудаизма”, используется лишь для прикрытия. Личная неприязнь ко Христу служит главной опорой их вражды к исторической России, отвержения всей русской истории, начиная с князя Владимира, и она же является побудителем для сочинения мифов о "славном языческом прошлом Руси”.

Евразийцы также избрали для себя путь "быть Востоком Ксеркса, а не Христа” (если перефразировать известные слова В. Соловьева). Достаточно сравнить, каким "высоким штилем” повествует их учитель проф. Л. Гумилев о Чингиз-хане или Тамерлане и с каким презрением пишет он о князе-мученике Михаиле Черниговском и других благоверных русских князьях и воинах, павших в боях с азиатскими завоевателями. Находя множество оправданий для кровавых восточных деспотов, он не находит ни одного оправдания для Руси, растоптанной монголами. Как человек, чуждый живой веры, он не может оценить подвига мученичества за веру, не может сочувствовать русским христианам, предпочетшим умереть, чем стать "евразийцами”. И потому историк Гумилев, несмотря на его огромную эрудицию и остроумные соображения относительно истории евреев, остается чуждым исторической России.

Вместе с язычниками и евразийцами свой национально-государственный идеал исповедуют и национал-большевики, подобно им основывая его на культе внешней силы государства. И для них тоже совесть остается на 22-м месте, а компетентность - на первом. Потому историческая Россия в ее совокупности неприемлема и для них (за исключением отдельных, вырванных и криво перетолкованных эпизодов), в особенности же - императорский период. Чтобы оправдать советский строй и его высшее достижение - эпоху Сталина, они стремятся всячески опорочить Россию царскую, представить ее насквозь прогнившей. Правда сейчас уже не повторяют советские штампы о "крайне отсталой стране” и "тюрьме народов”. Больше говорят о социальной несправедливости, которая, якобы, была ликвидирована революцией. Социальная несправедливость неизбежна в любом государстве, была она и в царской России, но в последнее царствование имп. Николая II она была наименьшей за всю историю страны: за чертой бедности жило не более 5-7% населения. Величайшую социальную несправедливость установил как раз коммунистический режим, ликвидировавший народ целыми классами, сословиями и социальными группами.

Любимая тема национал-большевицких идеологов, поддерживаемая и патриархийными "правыми”, это "промасоненность” высшего слоя царской России, от которой нас якобы спасла опять-таки революция. Тщательно собирая компромат на всех видных деятелей русской истории, борцы с масонством дополняют отсутствующие факты вымыслами и фантазиями. Записанными в масоны (читай: в платные, тайные агенты сионских лож) оказалось множество выдающихся русских людей: все цари от Петра I до Николая II, многие герои и полководцы, включая М.И. Кутузова, писатели, историки, государственные деятели и т.д. Принадлежность же того или иного лица к масонству (действительная или предполагаемая) в соответствии с советской традицией рассматривается как несмываемое клеймо, как нечто такое, что полностью и отрицательно определяет человеческую личность и ее роль в истории. В последние годы нам усиленно внушается, что вся классическая русская литература была масонской, так же как и русская школа. Отсюда в конце концов выводится оправдание революции, покончившей с масонством.

В условиях широкой и подлинной свободы для творческой мысли в царской России в русскую культуру, действительно, проникло много западных неправославных влияний. Многие деятели русской государственности и культуры, действительно, были увлечены и масонством, но впоследствии отвергли его. Да и степень посвященности в сатанинские глубины была весьма малой для огромного большинства русских "каменщиков”, которые не имели должного понятия о тайной стороне и подлинных целях масонства. Увлечение масонством равнялось увлечению гуманизмом вообще, что, конечно, несравнимо с какой-то темной эзотеричностью или революционной борьбою. Практически все русские мыслители XIX века от Ивана Киреевского до К. Леонтьева и Л. Тихомирова прошли период увлечения Западом, но затем преодолели его. Притом сделали это совершенно свободно и сознательно (в царской России не было политруков, способных убеждать кого угодно в правильности курса партии). В полемике с западными учениями они и обосновали русский путь. Их произведениями мы назидаемся и доныне. Подобно и русская богословская школа по свободному убеждению, а не по синодальному циркуляру, к концу XIX века практически освободилась от влияний Запада.

В русской классической литературе, несмотря на наличие пустой беллетристики и не в меру критических произведений, содержится нечто весьма ценное, на что указывал еще Митр. Антоний (Храповицкий), а именно то, что она в лучших своих произведениях остро поставила вопросы нравственные. В этом проявились ее христианские корни. Для наших писателей того времени совесть и правда были важнее всего - и, вероятно, это сложно понять тому, кто этим категориям отводит у себя 22-е место. Привыкший заниматься бстрактной идеологией или сбором компромата вряд ли побоится того, что изгнание из школы русской классической литературы порвет еще одну (возможно последнюю) связь подрастающего поколения с исторической Россией. А пустое место займет или советская идеологическая продукция или современная грязная прозападная макулатура.

Царская Россия предоставила людям слишком большую свободу, которой пользовались и добро, и зло. Добро от этого становилось добрее и краше, зло от этого становилось сильнее и злее,- ведь то и другое выбиралось свободно. Революция дала свободу только злу, не оставив добру вообще никаких прав. Если царская Россия достойна упрека за то, что плохо служила Богу, то советская (и современная) полит. система открыто (или скрыто) боролась с Богом, служа врагу Его. Потому-то революция и разрывает живую ткань русской истории и, действительно, после революции историческая Россия, Россия под своим собственным именем, продолжается уже не в виде государства, а в виде осколков его: в Белом движении, в русском Зарубежье, в подлинной части Катакомбной церкви; в широком смысле слова - в потаенной России.

(скачать статью полностью)