(отвечаем на недоуменные письма читателей)

Некоторых читателей нашего Листка смутило сказанное в N 19 о патриархе Никоне (ст. "О самосознании раскола"). В связи с этим считаем необходимым дать пояснения.

Мы не хотим вступать в полемику по этому вопросу с теми, кто являются нашими единомышленниками в главном и основном. Не претендуем также давать оценку всей деятельности патр.Никона или его личности. Жизнь Патриарха была большой и сложной, в ней было несколько довольно разных периодов. Последние два десятилетия его жизни были весьма скорбными; скорби же христианина оказывают на него очистительное, возвышающее действие. У нас же было лишь кратко упомянуто о несколько более ранних временах: об обрядовой реформе и связанном с нею церковном расколе.

Нас упрекнули, что мы ссылаемся на данные либеральных историков: профф. Соловьева, Каптерева, Карташова, а не на таких более близких нам и известных авторов, как митр. Антония (Храповицкого), прот. Льва Лебедева, проф. Зызыкина. Нам известны оценки по данному вопросу и тех, и других. С первыми тремя авторами мы очень во многом не согласны в их выводах и оценках, но в данном случае опираемся только на приводимые ими факты, признаваемые всеми нашими историками. Насколько нам известно, ни Соловьева, ни Каптерева, ни Карташева никто не обвинял в научной недобросовестности, в подделках или фальсификациях. Конкретно речь идет о следующих исторических данных.

1. Учение патр. Никона о патриархе как о крайнем святителе, который один только носит образ Христов (между тем как остальные епископы – лишь образ Апостолов); который неподсуден епископам, им рукоположенным, а сам имеет право единолично извергать их; который выше царя и может вмешиваться в дела государства (в то время как царь не может вмешиваться в дела Церкви) и т.д. Возможно, все это было высказано им в запальчивости, в полемике с Лигаридом; быть может, не совсем прав был славянофил Ю.Самарин, считавший, что "за спиною Никона притаился призрак папизма". Но во всяком случае, патриарх Никон никоим образом не считал себя только первым среди равных ему епископов.

2. В своей церковной деятельности патр. Никон делал упор на экономическую и правовую независимость от государства. Увеличение церковных вотчин, необлагаемых налогами, и право архиереев и монастырей судить тамошнее население было духовно опасным для самих владельцев и для судей духовного звания. На эту опасность еще прежде указывали "нестяжатели" с преп. Нилом Сорским во главе, а впоследствии о том же писал свт. Игнатий (Брянчанинов). В настоящее время мы можем убедиться в этом, как говорится, от противного. Именно, официальная церковь занимается невиданным прежде стяжательством и коммерческими операциями, а также добилась привилегированного правового положения в государстве, вследствие чего, как и следовало ожидать заранее, быстро нравственно разлагается и криминализируется.

3. С этим согласуется и пастырство патр. Никона, которое нам также невозможно принять за образец. Митр. Антоний, учивший о сострадательной любви пастырей к своим пасомым, как о силе, помогающей созидать в них нового человека, как-то не заметил, что пастырство патр. Никона было совсем иного свойства: жесткое администрирование и жестокая, телесная, расправа за всякое непослушание. Таких фактов совсем отрицать невозможно. Даже сочувствующий Никону архидиакон Павел Алеппский пишет: "многие из епископов несогласны с Патриархом, но боятся ему возражать, ибо ГНЕВ ПАТРИАРХА НЕУКРОТИМ".

Извините, но одобрить кнутобойную и кулачную расправу над духовенством мы не можем, равно как и такие "обряды", как расстрижение иерея во время великого входа на литургии. Здесь по стопам патр. Никона также скорее идет Московская Патриархия, чем наша Церковь. Многие наши общины повидали нанятый Патриархией ОМОН и ее собственных наемных "патриаршиих стрельцов" и казачков - в их грязном деле захвата храмов. Есть в нашей Церкви избитые, есть даже убитые этими наемниками; знаем мы, наконец, и о многочисленных случаях рукоприкладства и издевательства патриархийных волко-пастырей над собственными ее пасомыми. Чего стоит хотя бы широко известный Псково-Печерский наместник Гавриил, ныне епископ!

Поэтому наше сочувствие скорее на стороне избитого и страждущего в даурской ссылке, идущего на костер Аввакума, чем властного и скорого на расправу "Великого Государя Патриарха". Промыслительно вышло, что и самому Никону пришлось потом пить чашу унижения и изгнания и очищаться скорбями, ибо в нюже меру мерил, возмерилось и ему (Мтф.7.1). Именно из-за его скорых расправ с непослушными и скорых анафем на несогласных, в церковной истории не Никоном придуманная реформа и связанный с нею трагический раскол оказались навсегда связанными с его именем. Как пастырь, он запомнился большинству современников своей властностью и жестокостью, а для старообрядцев навсегда сделался своего рода жупелом, знамением антихриста.

К счастью, митр. Антоний, защищавший патриаршество Никона, как исторический факт, не подражал ему ни в учении, ни в жизни (а в чем-то даже "подгонял" его под свой идеал пастыря) - а потому и остался в памяти нашей Церкви как образец любви и сострадания. И мы в своей деятельности станем подражать митр. Антонию, а не патриарху Никону. Наши общины строятся из людей, пришедших к нам добровольно и сознательно, которых мы никак не стремимся насильно подчинять или удерживать своим личным авторитетом, или пастырской властью. Мы можем им что-то объяснять, пробуждать их совесть, укреплять их собственную волю на борьбу с грехом. Несогласные с идеалами нашей Церкви, с нормами христианской жизни, обычно уходят сами, чем вредят сами себе. Можно скорбеть о таких и молиться, но нет смысла метать им вдогонку проклятия. Так поступал и митр. Антоний.

Напротив того, скорее Патриархия в лице своих "крутых" архиереев и старцев пасет своих послушников жезлом железным. Тут и заклятия совести, и телесные воздействия, и "экономические санкции", и интриги, а в последние годы еще и общепатриархийные анафемы на непокорных, которые, видимо, скоро будут иметь и правовое значение в государстве. От такого "пастырства" мы можем только отвращаться всею душою.

Не сама по себе личность патр. Никона, а идеалы нашей Церкви имеют для нас решающее значение. Если нам теперь скажут: "нет, все равно патриарх Никон был великим человеком в истории Русской Церкви, а то, что его не оценили по достоинству, имело роковые последствия для России", - мы не будем спорить. Но мы никогда не согласимся с тем, чтобы в СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ взять его церковную деятельность как образец для подражания. "Крутых" деятелей во всех сферах жизни русские люди повидали в последние годы много и могли оценить их по достоинству. Примером для нашей Церкви, пока едва терпимой, а в ближайшем будущем, быть может, гонимой, будут и пастыри гонимые - наши Новомученики и исповедники. Именно у них мы должны учиться отличать церковную правду от полуправды и неправды, учиться терпеть скорби за эту правду, терпеть немощи братий, должны учиться цельности души и всецелой преданности Богу.

Как отмечал тот же митр. Антоний, при оценке одних и тех же исторических фактов решающим является сердечное сочувствие человека к тому или иному историческому лицу или явлению. Так, например, перешедшему в католичество и зачарованному папством англичанину В.Пальмеру, на которого ссылался проф. Зызыкин, величественный патриарх Никон внушал симпатию, а нашему ревнителю соборности, славянофилу Ю.Самарину антипатию. Подобно тому и высокая оценка Никона самим Антонием объясняется борьбою последнего за восстановление патриаршества в России. Но мы теперь живем, спустя почти столетие с тех пор, созерцая плоды служения целой плеяды богоотступных патриархов в разных поместных церквах. Эти возглавители иерархии всюду помогали коммунистам и масонам подрывать Православие и разрушать саму

Церковь, поэтому к патриаршеству в современных условиях мы можем относиться только критически.

Патриаршество в этом столетии практически во всех странах не принесло православным никакой ощутимой пользы. Зато оно оказалось удобным орудием в руках врагов Церкви, которые, используя патриаршую централизацию управления (а то и сами создавая ее, как это было в нашей стране!) захватывали власть над Церковью. И это было не только в коммунистических странах. Патриархам Константинопольским мы обязаны в этом веке расколами по поводу нового календаря, которых не было бы, (как, впрочем, и самого введения нового стиля), если бы с такой инициативой выступил просто один из равных епископов.

Таким образом, с использованием патриаршества весь православный мир оказался расколот, причем его численно большая часть вслед за своими "сверхепископами" двинулась по пути апостасии. А ревнителям Православия в России, Греции, Румынии, Болгарии, отошедшим от таких патриархов, пришлось организовываться по древнему принципу митрополичьего округа. Сам митр. Антоний в эмиграции отверг предложение дальневосточных епископов провозгласить его "патриархом в изгнании".

Мистический ореол патриарха, как епископа над епископами (с недвусмысленным выводом: кто не с патриархом, тот вне Церкви) очень затрудняет многим православным отход от этой апостасийной церковной структуры. Вопрос еретиков-монофелитов к преп. Максиму Исповеднику: "вот у нас пять патриархов находятся в общении, ты же не принадлежишь ни к какому патриархату - значит, ты вне Церкви?" - повторяют нам представители официальной патриархии.

Исторически патриаршество возникло лишь в Константиновскую эпоху, и роль патриарха сводилась к поддержанию церковно-государственной симфонии с церковной стороны. Сакральная же роль патриаршего служения совсем не столь велика, как ее представляют ныне. В свое время проф. В.Болотов разницу между папством и патриаршеством определил так: "патриаршество - это исторический факт, папство - это догмат; патриаршество говорит о себе, что оно существует в силу таких-то исторических условий (т.е. православного царства - ред.), папство говорит, что оно должно быть".

В последние десятилетия папистские притязания совершенно явно обнаруживают и Константинопольские, и Московские патриархи, причем не только в церковно-административном, а именно в догматическом и мистическом плане. Суть этого нового взгляда на патриаршество выразил например митр. Иоанн (Снычев) в 1993 г. в газете "Советская Россия": "патриарх есть единственное звено, соединяющее Русь Небесную и Русь земную, единственная надежда русского возрождения". Это не только его частное мнение, не просто метафора, это общее мистическое восприятие вполне определенной церковной реальности - патриаршества, поддерживаемое и насаждаемое многими патриархийными духовниками.

Совсем неслучайно два года назад Патриархия издала сборник исторических работ своего опасного идейного противника прот. Льва Лебедева, написанных им еще до перехода в РПЦЗ, "Москва патриаршая". Возвеличивание значения патриаршества, хотя бы в историческом аспекте, без рассматривания советской эпохи, играет апологетам МП на руку, и они это умело используют.

Ни для кого не секрет, что довольно многие члены Зарубежной Церкви мечтают об объединении с МП и активно работают над этой целью. Почему они стыдятся своей Церкви и считают ее неполноценною? Потому что их гораздо больше привлекает образ Церкви патриаршей с громадными соборами и толпами народа, с золочеными куполами и многопудовыми колоколами. Меряясь с этим идеалом, они, конечно, с презрением относятся к нашим полу-катакомбным и катакомбным общинам, ютящимся в домовых храмах.

Но и мы в свою очередь, собираясь сюда для стояния за церковную правду, должны оценивать саму идею патриаршего управления соответственно своему положению. Глядя на богатеющую к своей погибели Патриархию, мы не можем сочувствовать борьбе патр. Никона за церковные землевладения за архиерейские и монастырские вотчины. Пусть апологеты Патриархии делом и словом исповедуют, что главная сила Церкви в ее материальной базе. Мы же лучше вспомним, что пока русские архиереи управляли огромными вотчинами, среди них не могло появиться таких, как свтт. Тихон Задонский, Игнатий (Брянчанинов), Филарет Московский, Иноккентий Херсонский, Феофан Затворник и многие другие духовные писатели и духовные делатели, которых смело можно поставить в один ряд с византийскими Отцами. Этих наших русских архипастырей мы не можем считать ниже патрираха Никона.

Подведем итог. В отличие от начала нашего века, нам не требуется ломать голову над вопросом восстановления патриаршества. Все патриаршии престолы давно и прочно захвачены отступниками и используются ими в целях построения нового мiрового порядка. Надеяться на какие-то по-настоящему добрые перемены в патриарших дворцах в результате "дворцовых переворотов" было бы просто наивно. Но никакого "комплекса неполноценности" от того, что в нашей Церкви нет и не предвидится патриарха, у нас не должно быть. Наша Церковь имеет канонический епископат, преемственно идущий от исторической Русской Церкви. Будем благодарить Бога за то, что имеем это необходимое для спасения условие, и не станем желать чего-то излишнего и несвоевременного, дабы не отнялось от нас то, что пока еще есть.

(скачать статью)