(к 200-летию кончины А.В. Суворова)

В уходящем году исполнилось 200 лет Итальянского и Альпийского похода русских войск под водительством А.В. Суворова. В следующем году исполняется двухсотая годовщина со дня кончины великого русского полководца (и, кстати, нашего земляка, самого знаменитого уроженца восточной Новгородчины). Облик Суворова, его деятельность дают нам ответ на ряд насущных вопросов нашего времени.

Первый вопрос постоянно поднимается сектантским лагерем и разного рода пацифистами: допустимо ли христианину вообще служить в армии и воевать, если существует заповедь Божия "не убий”? Пацифисты отвечают на этот вопрос категорически: нет, ни при каких условиях христианин, по их мнению не имеет права брать оружие.

В противовес им многие "ура-патриоты” и "зоологические” националисты отвечают не менее категорически: да, должно применять оружие против недругов, которые "наших бьют”, и служить в любой армии и военизированном формировании.

Попробуем вникнуть в историю этого вопроса. Первохристиане признавали власть еще языческого кесаря, молились за него, платили подати, уклонялись от мятежей. Но со службой в армии дело обстояло сложнее. В ней существовали обязательные языческие обряды, жертвоприношения идолам, от участия в которых невозможно было уклониться (на это указывал еще Тертуллиан). Кроме того, воины исполняли также обязанности охранников тюрем и палачей (как это было, например, при осуждении Христа судом Пилата). Была вероятность и на войне убить своего брата по вере из варварских племен. Поскольку армия была вольнонаемная, то христиане избегали добровольно вербоваться в нее. Те многочисленные воины-мученики, которые стоят в наших святцах, в основном обратились к вере, уже будучи в рядах армии. Первое же публичное жертвоприношение языческим богам ставило их перед выбором, что им дороже: их христианская вера или воинская карьера. Они выбирали первое и платили за это жизнью.

Решающим событием оказалось обращение имп. Константина. Явление ему знамения Креста на небе и дарование победы над врагами - гонителями христиан, показали всем, что духовный знак верховной римской власти изменился, что Господь благословляет нового христианского государя и его оружие в бранях. Через год после Миланского эдикта, узаконившего христианство, на Арльском соборе (314 г) западные епископы приняли решение отлучать от Церкви тех, кто будет злостно уклоняться от службы в армии имп. Константина или дезертировать из нее. Так церковь решительно, соборным голосом поддержала первого христианского государя и благословила службу в рядах его армии.

Отметим, что с тех пор Крест Христов является орудием и знамением победы не только над невидимыми, но и над видимыми врагами Христа. Победа над грехом, смертью и диаволом достигнута для нас Господом при самом распятии. Но эта великая всемирная победа в мире невидимом была совсем не очевидной для дебелых умов и окаменевших сердец людей плотских. Крест Христов оставался в течение нескольких веков иудеем соблазн, еллином же безумие. Число обращенных в христианство от общего населения империи за три столетия до Константина не превысило 5-10 %, несмотря на все усилия проповедников, на все чудеса, сопровождавшие проповедь. Причина была именно в том, что Крест Христов воспринимался язычниками, как символ поражения, неудачи, позора. Промыслом Божиим, начиная с Константина, Крест Господень явился в этом мире, как победное знамение и источник победы, как царей держава, о нем же верные царие хвалятся, яко того силою враги державно покаряюще. После этого число христиан в империи за полвека возросло на порядок. И вся история христианских царств полна примерами чудесной помощи Божией христолюбивому воинству, подвизавшемуся под знамением Креста.

Итак, начиная со св.Константина Церковь безоговорочно благословила воинскую службу именно христианским государям. Армия во все времена являлась лишь исполнительницей решений верховной власти, а не самостоятельной политической силой. Верховная власть христианских государей ставила своей главной задачей поддержание и сохранение христианской веры, и потому благословлялась Церковью. В Византии армия более чем наполовину состояла из иностранных наемников и пленных: ариан-готов и вандалов, монофизитов-арабов, разных языческих кочевых племен и проч. Но Церковь молилась и за такое воинство, потому что оно служило православному царю и воевало по его указанию, защищая христианскую империю. Решающим здесь был духовный знак верховной власти, а не личное недостоинство исполнителей ее решений. Отметим также, что Церковь, благословляя царя и его воинство на защиту христианской империи, не отвечала за конкретные греховные дела, которые это воинство могло совершить (жестокости, грабежи и т.п.) За них сами виновные подлежали суду царскому, а царь лично отвечал за свое войско перед Богом.

Именно христианским монархам служил и великий Суворов. Посылая его в Итальянский поход, имп. Павел Петрович сказал ему: "иди, спасай алтари и троны”. Эти слова можно приложить и ко всей боевой деятельности Суворова: он всю жизнь защищал своим мечом христианские алтари и троны христианских монархов от врагов Христовой веры и монархической государственности. Великий полководец подвизался именно за веру, царя и отечество, а не просто против чьих-то врагов в каких-то межнациональных конфликтах.

Первая кампания, проведенная им в генеральском чине, была против Барской конфедерации в Польше (1768-72 гг). Это была война не с польским народом, а католическими фанатиками, поднявшими мятеж против законного польского короля Станислава Понятовского, издавшего под давлением имп. Екатерины указ об уравнении в гражданских правах православных с католиками. В некоторых сражениях этой войны (напр. при Столовичах и под Краковом) под командованием Суворова сражались и польские части. На стороне мятежников воевали и многие французы-волонтеры под командованием генерала Дюмурье. Подавление этого мятежа избавило православное население Польши от угрозы физической расправы со стороны рьяных приверженцев папизма.

Подобно сему и вторая польская кампания Суворова (1794 г) была войной против инсургентов, провозгласивших масонскую республику во главе с Костюшко (прошедшего до этого стажировку в войне за независимость северо-американских штатов).

Большая часть боевой деятельности Суворова приходится на турецкие кампании (1772-74, 1787-91 гг). Это были войны, выражаясь современным языком, против воинствующего исламского фундаментализма, облеченного в государственную мощь султанской Турции - главного врага Православия на протяжении многих веков. В войсках султана было много народов, объединенных магометанством. Под командованием Суворова, кроме русских полков, сражались и войска Австрийского императора (принца Кобургского), а также молдавские волонтеры (ариауты). Война носила ярко выраженный религиозный характер (христиане против мусульман), и в этом ее отличие от многих межэтнических конфликтов нашего времени.

Итальянский и Альпийский походы Суворова были предприняты против революционной Франции. Это также были войны не с французами вообще, а с "атеями”, как называл их сам Суворов, т.е. с атеистами, воинствующими безбожниками, осуществлявшими дотоле невиданную по масштабам разрушений богоборческую революцию. Известно, что в Альпийском походе под командованием Суворова сражался также и полк французских роялистов, против своих соплеменников-революционеров. В этих походах русская императорская армия впервые противостала наиболее агрессивным силам богоотступного Запада. Недаром впоследствии Энгельс писал, что пока существует царская Россия, никакая революция в Европе невозможна.

Внутри самой Российской империи Суворов участвовал в преследовании разгромленного ранее самозванца Пугачева (который был схвачен и выдан своими же подельниками), а также в подавлении восстания закубанских татар (1783 г), поднятого по наущению турок. И русские самозванцы, и национал-сепаратисты были врагами христианской империи, врагами самой веры, потому не могли быть терпимы. Некогда ученик Суворова Денис Давыдов в ответ на предложение декабристов вступить в их масонский заговор сказал так: "укажите мне русский бунт, и я пойду его подавлять”. Те же слова мог сказать и сам Суворов. Потому насквозь фальшивой представляется попытка советской историографии раздуть первоначальное недоразумение между Суворовым и имп. Павлом Петровичем в какой-то полу-революционный конфликт, а самого полководца представить чуть ли не как противника самодержавия. Суворов был образцом верности присяге и государю, и не только о противодействии ему не помышлял, но и пустым фрондерством никогда не занимался. Разногласие с Императором было у него по сугубо военному вопросу - боевой подготовки войск. Недоразумение разрешилось тем, что Государь уступил специалисту военного дела, назначил его командущим русскими войсками в Италии с очень широкими полномочиями. Именно имп. Павел возвел Суворова в достоинство генералиссимуса и князя Италийского.

Некий советский полковник, ставший при "демократии” генералом и даже претендующий на пост президента РФ, несколько лет назад заявил, что образцом для него является маршал Жуков, а Суворов ему чужд, потому что служил царям и подавлял народные восстания. Действительно, Суворов служил царям и подавлял тех, кто дерзал противу государей на бунт и крамолу. Чужд он идейным наследникам революционеров, последователям заветов двух великих революций: французской и "русской”. Этим он прежде всего нам и дорог.

(скачать статью полностью)